Моя маленькая жизнь

Снег снаружи и внутри:
слякотно и сыро…
Пел на улице старик, -
не согласный с миром…

Пел о чем-то о своем,
задирая  брови;
было все свое - при нем, -
было бы – здоровье…

Между строчками вдыхал
впалой грудью воздух
и рычал в своих стихах,
раздувая ноздри…

Выл отчаянно и зло
и хрипел, и плакал,
будто жизнь – кому назло -
положил на плаху…

А в округе – как внутри:
слякотно и сыро…
Пел на улице старик, -
не согласный с миром…

Были мы когда-то молодыми,
не сулило времечко беды мне,
и сердечко билось без натуги,
и в душе не угасали угли…

Но все время учили:
Не ходи далеко,
не летай высоко…
Не руби ты сплеча, -
чтобы снова начать…

Не беды бы мне да не горя бы,
только не сбежать, видно, от судьбы…
Допекло… и некому жалиться?
Не успел пожить, - уж состарился…

Но продолжали учить:
Не ходи далеко,
не летай высоко…
Не руби ты сплеча, -
чтобы снова начать…

Раскричались да расплакались мы,
зарекались от тюрьмы да сумы,
но кому ж еще, ежели не нам,
да раскапывать эту жизнь до дна???

Все равно учили:
Не ходи далеко,
не летай высоко…
Не руби ты сплеча, -
чтобы снова начать…

Были же когда-то молодыми,
не сулило времечко беды мне,
и сердечко билось без натуги,
и в душе не угасали угли…

Никого не слушай:
Ты ходи далеко,
ты летай высоко…
и руби ты сплеча, -
чтобы снова начать…

Зима… Уныло и… темно…
В пространстве – замкнутом и стылом, -
как облачка, - колечки дыма
плывут в замерзшее окно…
Как будто вечность - замерла
в столетних половицах пола…
Я – к этой вечности приколот:
жизнь, как и комната, - мала…

Зима… И в липкой тишине -
ворчать не прекращает теща…
С ворчаньем жить, наверно, - проще
Моей простуженной стране…
И голоса – едва слышны, -
как на заброшенном погосте:
дожди перемывают кости…
Они безропотно грешны…

Зима… Простуженный и злой,
хрипатый голос только жальче…
А в зеркале - уже не мальчик…
Увы, и тут не повезло…
И в комнате опять – темно…
В пространстве – замкнутом и стылом, -
моя душа - колечком дыма -
плывет в замерзшее окно.

Птица белая за моим окном,
птица черная залетела в дом…
будто тень судьбы замаячила,
будто путь земной обозначила.

Что-то холодно в груди, что-то холодно,
будто выпита уже эта жизнь до дна,
будто было и вспорхнуло белой птицею,
чтобы где-то на земле схорониться ей.

Не прощай меня, если что не так:
кабы знать, кто друг, кабы знать, кто враг…
не ворчи в душе, - лучше выскажись:
не гадай на смерть, - загадай на жизнь.

Не успел я, не успел, - струны порваны…
белых птиц давно уж нет, - только вороны…
в дымке памяти не встречи, а прощания, -
улетают паутинкой обещания…

В стакане ложка дребезжит,
луна качается в окне,
в вагоне пол всегда дрожит,
как все дрожит в моей стране…
А я на полочке второй
лежу, подрагивая в такт,
и жизнь мне кажется игрой,
в которой все совсем не так…
Но ложка все же дребезжит
в стакане, видно, - неспроста:
все ж хорошо на свете жить,
и даже – с чистого листа.

Была ли моя музыка?..
Не ждали и не верили…
А я – дежурным узником –
смирился и с потерями…
и плакал, слез не ведая,
тонул в пучине памяти,
и сердце не безвредное
не запускало маятник…
и звуки запоздалые
покалывали вечностью…
а то – любовью шалою
в обмотках скоротечности…
Была ли моя музыка?..
Не знаю… жду распутницу…
Живу дежурным узником
и думаю, что сбудется…

Мне, бездомному, не сладко
Жить на этом белом свете:
Сам себе кажусь загадкой,
Будто черт меня пометил.
Ветер все в лицо да в душу,
Дождь за шиворот без меры…,
Ночью, будто кто-то душит, -
Видно, - я уже не первый…

Мне бы чистыми руками
По щеке тебя погладить;
Мне б со свежими носками
Жизнь семейную наладить...
Мне бы спать в своей кровати
В теплой комнате у стенки,
И всегда, - пускай некстати, -
Твои чувствовать коленки…

Мне бы многого хотелось
В этой жизни безутешной:
Чтоб душе пилось и пелось, -
Без усилий и неспешно;
Чтобы звездочка в окошко,
Чтобы дети и внучата,
Чтоб удачи хоть немножко
Да бутылочки початой…

Я бы жил на всю катушку,
А сегодня - в жизни тесно,
на глоток осталось в кружке…
Вот и… кончилася… песня…

Ущипни меня слегка,
Чтоб удачу не прошляпить…
Так и тянется рука -
жизнь, нечаянно, - облапить.
Черным по белу скачу
и смеюсь, и рвусь, и плачу…
Мне бы – старому хрычу –
жить – немножечко иначе…

Мне бы – пить английский чай
в тихом садике тенистом,
и вдвоем с собой молчать,
представляяся – артистом…
Мне б – дышать не глубоко,
оставляя чуть – на коду,
и дешевым табачком -
не загаживать природу…

Мне бы – жить с тобой в ладу,
не ворчать в ответ потомку,
и всегда иметь в виду:
можно петь, но, чур, - не громко…
Доля, может быть, - горька…
Хоть ее бы не прошляпить…
Так и тянется рука -
Жизнь, нечаянно, - облапить…

Осень, снег… и никому нет дела,
что душа, отдельная от тела,
то взлетает, то опять садится,
будто кем-то раненая птица…
С телом жить она сейчас не может:
пробежит мороз по тонкой коже -
и она от тела отлетает…
Дай ей Бог снежинкой не растаять…

http://www.realmusic.ru/songs/695479/

В тишину облаков залетает не каждая  птица,                  
И не в силах она этим правом со мной поделиться,
Но смогу я и сам оказаться в заоблачных далях:
Далеко, далеко, далеко от тоски и печали,
И парить в облаках над  лесами, полями, домами,
И дымком исчезать над зажженными вами кострами.

Разбужу облака и нарушу пустое молчанье,
За летящей звездой за тебя загадаю желанье:
Чтобы реки текли, чтоб леса и поля зеленели,
Чтобы в жизни своей вы ошибки исправить успели...,
Чтоб парить в облаках над лесами, полями, домами,
И дымком исчезать над зажженными вами кострами.

Буду вместе с луной, может быть, я в ночи третьим лишним
И кричать в небесах просто так, от души – по-мальчишьи,
И листвой шелестеть, ветерка направленье меняя,
И безудержно петь, капли дождика сверху роняя,
И парить в облаках над  лесами, полями, домами,
И дымком исчезать над зажженными вами кострами.  

В  тишину облаков залетает не каждая птица,                  
И не в силах она этим правом со мной поделиться,
Но смогу я и сам оказаться в заоблачных далях:
Далеко, далеко, далеко от тоски и печали,
И парить в облаках над  лесами, полями, домами,
И дымком исчезать над зажженными вами кострами…

Пароходик, пароходик
Уплывает, уплывает…
Только кажется, что – вроде –
Где-то музыка играет,

Ведь на палубе - оркестрик,
И смычку, и скрипке тесно…
Улыбается маэстро, -
Уж ему-то все известно…

Это – странный пароходик, -
Может, - нет его на свете…
Солнце всходит и заходит,
И поет счастливый ветер,

Ведь на палубе - оркестрик,
И смычку, и скрипке тесно…
Улыбается маэстро, -
Уж ему-то все известно…

Проплывает пароходик
По волнам моих желаний…
Жизнь приходит и уходит:
Среди встреч и расставаний, -

А на палубе - оркестрик,
И смычку, и скрипке тесно…
Улыбается маэстро, -
Уж ему-то все известно…

Пароходик, пароходик
Уплывает, уплывает…
Только кажется, что – вроде –
Где-то музыка играет,

Ведь на палубе - оркестрик,
И смычку, и скрипке тесно…
Улыбается маэстро, -
Уж ему-то все известно…

Если бы черными днями покорно
Небо спускалось мне пледом на плечи,
Если бы двор мой неведомый дворник
Мел неустанно в простуженный вечер…

Если бы ветер все желтые листья
Выдул из города осенью стылой,
Если бы слал ты мне тысячи писем, -
Я бы тебе все, наверно, простила…

Прощальный ужин на столе,
И мы с тобой сидим угрюмо:
Есть время – до утра подумать,
Чтобы – потом не сожалеть.
Бокалы с приторным вином
Дрожат от соприкосновенья,
А тень моя с твоею тенью
Как будто снова за одно…

Как громко тикают часы!
И за окошком кто-то бродит…
Хоть нам и кажется, что - вроде
Все наши помыслы чисты…,
Что мы уходим без помех,
Прощая все грехи друг другу…,
Не зная, что… - идем по кругу,
И грех – рождает… новый грех.

Когда устану я от будней городских,
Когда почувствую, что в них уже закис,
Когда - как будто миг до гробовой доски,
Когда захочется сказать себе: прости, -
      Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину,
      Чтобы на время годы юности вернуть:
      Пусть там, у баньки прионежской под окном,
      Они аукнутся, - забытые давно.

Когда удача отвернется без причин.
Когда надежда затеряется в ночи,
Когда исчезнут в небе солнышка лучи,
Когда под ковриком я не найду ключи, -
      Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину,
      Чтобы на время годы юности вернуть:
      Пусть там, у баньки прионежской под окном,
      Они аукнутся, - забытые давно.
  
Когда в Москве со мной заблудится печаль,
Когда достанется все сызнова начать,
Когда не стерпится о чем-то закричать,
Когда захочется вдруг сердцу застучать, -
      Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину,
      Чтобы на время годы юности вернуть:
      Пусть там, у баньки прионежской под окном,
      Они аукнутся, - забытые давно.

Когда устану я от будней городских,
Когда почувствую, что в них уже закис,
Когда - как будто миг до гробовой доски,
Когда захочется сказать себе: прости, -
      Уеду в Брусно, чтоб услышать тишину,
      Чтобы на время годы юности вернуть:
      Пусть там, у баньки прионежской под окном,
      Они аукнутся, - забытые давно.

В осколках пьяного стекла
кривлялись рожицы поэтов,
в них жизнь как будто бы текла
и не о том, и не об этом;
она в цветных стекляшках дух
раздваивала и кружила,
расплескивая пены пух
и распуская в нити жилы…

И в этом омуте миров
душа тонула в одночасье…
я был и болен и здоров,
хотя не целым был, а - частью…
А жизнь кружила и влекла
в неведомые мне пределы,
она была и не была,
хоть на ушко мне песни пела…

Я жду без малого - сто лет:
скрипят безбожно половицы…
и тень на письменном столе –
что заставляет сердце биться.

Не уходи… В тумане боль не тает…
Не уходи… Кто все забыть заставит?…
Уходят осень и зима, и лето,
Но возвращает все весна…
Не уходи: прощаньем не согреться…
Не уходи: простить не сможет сердце…
На все вопросы есть всегда ответы, -
Но будет долго не до сна…

Не уходи: так трудно в одиночку…
Не уходи: не надо ставить точку…
Уходит день, уходят ночь и вечер…
Но возвращает все рассвет…
Не уходи: костер еще не гаснет…
Не уходи: ведь это просто - счастье…
Ведь лучше не прощания, а – встречи:
И лучше – да, чем снова - нет…

Не уходи: уставшим нет дороги…
Не уходи: решают все не боги…
Уходят годы в монотонных буднях,
Но возвращает их любовь…
Не уходи: в глазах твоих удача…
Не уходи: все может быть иначе…
Все – начинается и – только будет,
И – повторится вновь и вновь…

В чистом поле воет ветер,
Продувая грудь насквозь…
Надоело все на свете,
Будто вовсе не жилось,
Не страдалось, не любилось,
Не хотелось, не моглось…
Ах, зачем, - скажи на милость, -
Мне под сердцем эта злость?
Но струится вдаль дорога
В дымке утренней зари –
До родимого порога,
Где свеча в окне горит.
Там тепло родного дома
Сердце сможет отогреть,
Там до боли все знакомо,
Там найти не сможет смерть…
В чистом поле воет ветер,
Но… не выстынет душа.
Дай нам Бог надежду встретить, -
Только б с ней не оплошать!

Мы ночами устали жить с тобой одиноко
Под пустыми глазами занавешенных окон…

Мы забыли, что небо нам звездой улыбнется,
Мы забыли, что все же нам с тобою поется…

Мы забыли, что кто-то ждет и нас в этой жизни,
Мы забыли, что утро новым солнышком брызнет…

Мы забыли, что бьется где-то сердце другое,
Мы забыли, что это наши силы удвоит…

Мы не можем поверить этой ночью до света,
Что не спится кому-то, как и нам, только где-то…

Мы забыли проститься, но… прощаться не надо, -
Просто ночью мы часто одиночеству рады…

Мы ночами устали жить с тобой одиноко
Под пустыми глазами занавешенных окон…