Блог

Отрывок из фильма "Баллада о доблестном рыцаре Айвенго".

Жора и Аркадий Вайнер!
Вам салям алейкум, пусть
Мы знакомы с вами втайне, -
Кодекс знаем наизусть.

Пишут вам семь аксакалов
Гиндукушенской земли,
Потому что семь журналов
Вас на нас перевели.

А во время сбора хлопка
(Кстати, хлопок нынче - шелк)
Наш журнал "Звезда Востока"
Семь страниц для вас нашел.

Всю Москву изъездил в "ЗИМе"
Самый главный аксакал -
Ни в едином магазине
Ваши книги не сыскал.

Вырвали два старших брата
Все волосья в бороде -
Нету, хоть и много блата
В "Книжной лавке" - и везде.

Я за "Милосердья эру" -
Вот за что спасибо вам! -
Дал две дыни офицеру
И гранатов килограмм.

А в конце телевиденья -
Клятва волосом седым! -
Будем дать за продолженье
Каждый серий восемь дань.

Чтобы не было заминок
(Любите кюфта-бюзбаш?)
Шлите жен Центральный рынок -
Полглавы - барашка ваш.

Может это слишком плотски,
Но за песни про тюрьмы
(Пусть споет артист Высоцкий)
Два раз больше платим мы.

Не отыщешь ваши гранки
И в Париже, говорят...
Впрочем, что купить на франки?
Тот же самый виноград.

Мы сегодня вас читаем,
Как абзац - кидает в пот.
Братья, мы вас за - считаем -
Удивительный народ.

Наш праправнук на главбазе -
Там, где деньги - дребедень.
Есть хотите? В этом разе
Приходите каждый день.

А хотелось, чтоб в инъязе...
Я готовил крупный куш.
Но... Если был бы жив Ниязи...
Ну а так - какие связи? -
Связи есть Европ и Азий,

Только эти связи чушь.
Вы ведь были на КАМАЗе:
Фрукты нет. А в этом разе
Приезжайте Гиндукуш!

1980

Граждане, ах, сколько ж я не пел, но не от лени -
Некому: жена - в Париже, все дружки - сидят.
Даже Глеб Жеглов - хоть ботал чуть по новой фене -
Ничего не спел, чудак, пять вечеров подряд.

                Хорошо, что в зале нет
                Не наших всех сортов,
                Здесь - кто хочет на банкет
                Без всяких паспортов.

        Расскажу про братиков -
        Писателей, соратников,
        Про людей такой души,
        Что не сыщешь ватников.

Наше телевидение требовало резко:
Выбросить слова "легавый", "мусор" или "мент",
Поменять на мыло шило, шило - на стамеску.
А ворье переиначить в "чуждый элемент".

                Но сказали брат и брат:
                "Не! Мы усе спасем.
                Мы и сквозь редакторат
                Все это пронесем".

        Так, в ответ подельники,
        Скиданув халатики,
        Надевали тельники,
        А поверх - бушлатики.

Про братьев-разбойников у Шиллера читали,
Про Лаутензаков написал уже Лион,
Про Серапионовых листали Коли, Вали...
Где ж роман про Вайнеров? Их - два на миллион!

                Проявив усердие,
                Сказали кореша:
                ""Эру милосердия"
                Можно даже в США".

        С них художник Шкатников
        Написал бы латников.
        Мы же в их лице теряем
        Классных медвежатников.

1980

Я не спел вам в кино, хоть хотел,
Даже братья меня поддержали:
Там, по книге, мой Глеб где-то пел,
И весь МУР все пять дней протерпел,
Но в Одессе Жеглова зажали.

                А теперь запылает моя щека,
                А душа - дак замлеет.
                Я спою, как из черного ящика,
                Что всегда уцелеет.

        Генеалоги Вайнеров бьются в тщете -
        Древо рода никто не обхватит.
        Кто из них приписал на Царьградском щите:
        "Юбилеями правят пока еще те,
        Чей он есть, юбилей, и кто платит"?

Первой встрече я был очень рад,
Но держался не за панибрата.
Младший брат был небрит и не брат -
Выражался как древний пират,
Да и старший похож на пирата.

                Я пил кофе - еще на цикории,
                Не вставляя ни слова,
                Ну а вайнеры-братики спорили
                Про характер Жеглова.

        В Лувре я - будь я проклят! - попробуй, налей!
        А у вас - перепало б и мне там.
        Возле этой безрукой - не хошь, а лелей,
        Жрать охота, братья, а у вас - юбилей
        И наверно... конечно, с банкетом.

Братья! Кто же вас сможет сломить?
Пусть вы даже не ели от пуза...
Здоровы, а плетете тончайшую нить.
Все читали вас, все, - хорошо б опросить
Членов... нет, - экипажи "Союза".

                Я сегодня по "ихнему" радио
                Не расслышал за воем
                Что-то... "в честь юбилея Аркадия
                Привезли под конвоем..."

        Все так буднично, ровно они, бытово.
        Мы же все у приемников млеем.
        Я ж скажу вам, что ежели это того...
        Пусть меня под конвоем везут в ВТО -
        С юбилеем, так уж с юбилеем.

Так о чем же я, бишь, или вишь?
Извини - я иду по Аркаде:
МУР и "зря ты душою кривишь" -
Кончен ты! В этом месте, малыш,
В сорок пятом работал Аркадий.

                Пусть среди экспонатов окажутся
                Эти кресла, подобные стулу.
                Если наши музеи откажутся -
                Увезу в Гонолулу.

        Не сочтите за лесть предложенье мое,
        Не сочтите его и капризом,
        Что скупиться, ведь тут юбилей, е-мое! -
        Все, братьями моими содеянное
        Предлагаю назвать "вайнеризмом"!

1980

(Вариации на цыганские темы)




Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка, -
Чувствую - дышу и хорошею...
Вдруг тоска змеиная, зеленая тоска,
Изловчась, мне прыгнула на шею.

Я ее и знать не знал, меняя города, -
А она мне шепчет: "Как ждала я!.."
Как теперь? Куда теперь? Зачем да и когда?
Сам связался с нею, не желая.

Одному идти - куда ни шло, еще могу, -
Сам себе судья, хозяин-барин.
Впрягся сам я вместо коренного под дугу, -
С виду прост, а изнутри - коварен.

Я не клевещу, подобно вредному клещу,
Впился сам в себя, трясу за плечи,
Сам себя бичую я и сам себя хлещу, -
Так что - никаких противоречий.

Одари судьба, или за деньги отоварь! -
Буду дань платить тебе до гроба.
Грусть моя, тоска моя - чахоточная тварь, -
До чего ж живучая хвороба!

Поутру не пикнет - как бичами не бичуй,
Ночью - бац! - со мной на боковую:
С кем-нибудь другим хоть ночь переночуй, -
Гадом буду, я не приревную!

1980

Михаилу Шемякину - чьим
   другом посчастливилось быть мне!

        Как зайдешь в бистро-столовку,
        По пивку ударишь, -
        Вспоминай всегда про Вовку -
        Где, мол, друг-товарищ?!

        И в лицо трехстопным матом -
        Можешь хоть до драки!
        Про себя же помни - братом
        Вовчик был Шемяке.

        Баба, как наседка квохчет
        (Не было печали!)
        Вспоминай!!! Быть может, Вовчик -
        "Поминай как звали!"

M.Chemiakin - всегда, везде Шемякин.
А по сему французский не учи!..
Как хороши, как свежи были маки,
Из коих смерть схимичили врачи!

        Мишка! Милый! Брат мой Мишка!
        Разрази нас гром!
        Поживем еще, братишка,
        По-жи-вь-ем!
        Po-gi-viom.

1980

По речке жизни плавал честный Грека
И утонул, иль рак его настиг.
При Греке заложили человек,
А Грека - "заложил за воротник".

В нем добрая заложена основа,
Он оттого и начал поддавать.
"Закладывать" - совсем простое слово
А в то же время значит: "предавать".

Или еще пример такого рода:
Из-за происхождения взлетел,
Он вышел из глубинки, из народа,
И возвращаться очень не хотел.

Глотал упреки и зевал от скуки,
Что оторвался от народа - знал,
Но "оторвался" - это по науке,
На самом деле - просто убежал.

{1980}

М. Шемякину - другу и брату -
                посвящен сей полуэкспромт.


      I.



Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
Гоню их прочь, стеная и браня,
Но вместо них я вижу виночерпия,
Он шепчет: "Выход есть - к исходу дня
Вина! И прекратится толкотня,
Виденья схлынут, сердце и предсердия
Отпустят, и расплавится броня!"
Я - снова - я, и вы теперь мне верьте, я
Немного попрошу взамен бессмертия, -
Широкий тракт, холст, друга, да коня,
Прошу покорно, голову склоня:
Побойтесь Бога, если не меня,
Не плачьте вслед, во имя Милосердия!


      II.



Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,
Но чтобы душу дьяволу - ни-ни!
Зачем цыганки мне гадать затеяли?
День смерти уточнили мне они...
Ты эту дату, Боже, сохрани, -
Не отмечай в своем календаре или
В последний миг возьми и измени,
Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
И чтобы агнцы жалобно не блеяли,
Чтоб люди не хихикали в тени.
От них от всех, о, Боже, охрани,
Скорее, ибо душу мне они
Сомненьями и страхами засеяли!

1 июня 1980

М. Шемякину - другу и брату -
                посвящен сей полуэкспромт.


      I.



Мне снятся крысы, хоботы и черти. Я
Гоню их прочь, стеная и браня,
Но вместо них я вижу виночерпия,
Он шепчет: "Выход есть - к исходу дня
Вина! И прекратится толкотня,
Виденья схлынут, сердце и предсердия
Отпустят, и расплавится броня!"
Я - снова - я, и вы теперь мне верьте, я
Немного попрошу взамен бессмертия, -
Широкий тракт, холст, друга, да коня,
Прошу покорно, голову склоня:
Побойтесь Бога, если не меня,
Не плачьте вслед, во имя Милосердия!


      II.



Чту Фауста ли, Дориана Грея ли,
Но чтобы душу дьяволу - ни-ни!
Зачем цыганки мне гадать затеяли?
День смерти уточнили мне они...
Ты эту дату, Боже, сохрани, -
Не отмечай в своем календаре или
В последний миг возьми и измени,
Чтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли
И чтобы агнцы жалобно не блеяли,
Чтоб люди не хихикали в тени.
От них от всех, о, Боже, охрани,
Скорее, ибо душу мне они
Сомненьями и страхами засеяли!

1 июня 1980

Общаюсь с тишиной я,
Боюсь глаза поднять,
Про самое смешное
Стараюсь вспоминать,

        Врачи чуть-чуть поахали:
        "Как? Залпом? Восемьсот?"
        От смеха ли, от страха ли
        Всего меня трясет.

Теперь я - капля в море,
Я - кадр в немом кино,
И двери - на запоре,
А все-таки смешно.

        Воспоминанья кружатся
        Как комариный рой,
        А мне смешно до ужаса,
        Но ужас мой - смешной.

Виденья все теснее,
Страшат величиной:
То - с нею я, то - с нею...
Смешно! Иначе - ной.

        Не сплю - здоровье бычее,
        Витаю там и тут,
        Смеюсь до неприличия
        И жду - сейчас войдут.

Халат закончил опись
И взвился - бел, крылат...
"Да что же вы смеетесь?" -
Спросил меня халат.

        Но ухмыляюсь грязно я
        И - с маху на кровать:
        "Природа смеха - разная,
        Мою - вам не понять.

Жизнь - алфавит, я где-то
Уже в "це", "че", "ша", "ще".
Уйду я в это лето
В малиновом плаще.

        Попридержусь рукою я
        Чуть-чуть за букву "я",
        В конце побеспокою я," -
        Сжимаю руку я.

Со мной смеются складки
В малиновом плаще.
"С покойных взятки гладки", -
Смеялся я вообще.

        Смешно мне в голом виде лить
        На голого ушат,
        А если вы обиделись,
        То я не виноват.

Палата - не помеха,
Похмелье - ерунда!
И было мне до смеха -
Везде, на все, всегда.

        Часы тихонько тикали,
        Сюсюкали: сю-сю...
        Вы - втихаря хихикали,
        А я - давно во всю.