Блог

Баллада о вертикали.

«В этом году, 19 октября, Александру Галичу исполнится 90 лет. Обычно говорят: исполнилось бы, а мне почему-то хочется сказать: исполнится. Он является автором замечательного песенного жанра, который так и называется – "песни Галича". У наших бардов есть по одной, по две "песни Галича", у Высоцкого их очень много, и у меня тоже есть несколько».

Как назначили меня, ну то есть выбрали
завибрировал я, братцы, всеми фибрами,
а они ко мне сейчас же, как к приятелю:
ты давай, блин, создавай нам демократию!
Но не всякую, а нашу, суверенную,
правоверную давай, полувоенную,
чтобы вроде и с кнутом и с крестом,
чтобы вроде бы и стул и престол.

Я гляжу на олигархов с иерархами
да на ихних свиноматок с иномарками –
все со свитами своими да эскортами.
Ну, я взял да всех и запер в Лефортове!
– Не хочу, – кричу я, – власти вашей денежной!
Я хочу, – кричу, – свободы всамделешной!
Чтобы, стало быть, кругом плюрализм!
Чтобы, стало быть, во всем гуманизм!

И остался он со мною – мой единственный,
мой бескрайний, беспредельный, мой таинственный,
мой родной электорат поразительный,
непонятный, но такой выразительный!
– Дорогой мой, – говорю, – наконец-то мы
заживем своей душе соответственно!
Так что, мать твою едрит, смело вдаль!
Вся в Лефортове сидит вертикаль.

И вскричал электорат: замечательно!
Я с тобой согласен, брат, окончательно!
Ты не любишь вертикаль, а мы тем более,
наливай же, коль не жаль, алкоголия!
Тут мы хлоп по стаканУ за демократию,
а потом еще по два за папу с матерью.
И, как каждый опростал полведра,
улеглась горизонталь до утра.

А на утро, я гляжу, вот так новости!
Пучит мой электорат по всей бескрайности:
и как поперли из него на дикой скорости
кабинеты по борьбе с вертикальностью.
И сидят в них гладенькие мальчики –
титулованные антивертикальщики;
все со свитами своими да эскортами
и с удивительно упитанными мордами;
и плодясь еще быстрее, чем вчерашние,
вырастают Вавилонскою башнею…
– Братцы, стойте, это ж снова она!
– А что делать, – говорят, – прет сама!
Так и прет сама с утра из нутра,
прям как баба у Адама из ребра.
Вот такая, брат, выходит мура.
…Тут где-то было полведра со вчера.

2008

Не слагал я трёх гимнов отечеству,
Но свободе его послужил.
Так что мне Управляющий Вечностью
Прокатиться в Москву разрешил.
На моё девяностое летие
Вот подарок мне вышел какой!
И помчался буквально, как ветер я,
И примчался в мой город родной.

Но гляжу, он какой-то двоюродный,
Ни на «вы» не могу, ни на «ты».
В лихорадке сегодняшней муторной
До чего исказились черты!
Разнаряжена, разнарумянена,
Топоча, хохоча, матерясь,
Ай, Москва! Разгулялася барыня!
До заморских обнов дорвалась.

Всю округу заляпала лейблами
И, наушником ухо заткнув,
Дикой помесью рока с молебнами
Услаждает свой девственный слух.
И кошерное жрёт, и скоромное,
И коньяк из горлА, и дубняк.
То рыдает над кошкой бездомною,
То гоняет бомжей, как собак.

И делясь сокровенными тайнами,
Вам покажет вдали от людей
Николашку Второго со Сталиным
В медальоне промежду грудей.
И включит она ГУМ многоярусный,
И почешет она по торгам,
И зажжётся в глазах её яростный
И немеркнущий чистоган!

- Ну, привет, говорю, принимай меня.
Всё же вроде бы не чужой.
- Ох ты, батюшки, я вся внимание!
Не узнала, прости, дорогой.
Позвонил бы, уж мы б тебя встретили.
Ты по делу сюда или так?
- У меня девяностое летие,
Всё ж я Галич, небось, как-никак.

- Как же, помню, мадам Парамонова.
Эти, как их там…облака.
Может, есть у тебя чего нового?
- Да пока не скудеет рука.
Есть баллада про новых зека,
Есть канкан ветеранов Чека,
Есть про Путина пара стишков,
Есть комедия «Вас вызывает Лужков»…

А она мне: «Любименький бард ты мой,
Разгребатель родного дерьма…
Значит, даже могила горбатому
Не сумела исправить горба?
Я б дала тебе, Сашенька, выступить,
Но не вижу для этого мест:
Всё, блин, занял Каспаров под диспуты,
Да Лимонов с Рыжковым под съезд.
Ни принять, ни обнять, ни пригреть тебя –
Аж мне стыдно самой от себя.
Ты давай, приезжай на столетие –
Я на подступах встречу тебя!»

Осень 2008 г.

*       *       *

Мой дорогой Булат! Не правда ли, прекрасно:
Клубятся облака, и гром гремит вдали.
А в льющемся ручье безудержно и страстно
Бормочут голоса очнувшейся земли.

И медлит мудрый взор оглядывать порядок,
По коему весна опять творит своё.
А этот вкусный дым от греющихся грядок
Мне возвращает всё счастливое моё.

Не правда ли, Булат? Все то же ожиданье,
Все то же нетерпение в груди…
Мы говорим "Прощай! – а мыслим: "До свиданья".
Нам говорят "Прощай" – мы слышим: "Подожди!.."

Весна 94



*       *       *

По миновении годов
Я вновь любовию испуган,
Опять тащусь за ржавым плугом
По ниве вздохов и стихов.

Уж и не чаял, не гадал…
Да что? Смотрю холодным оком,
Не помышляю о высоком,
Не возвожу на пьедестал.

Душевный опыт говорит
Об иллюзорности иллюзий,
О том, что мой гордиев узел
Удар меча не разрешит.

Тогда откуда взялся он,
Тех, детских лет счастливый трепет?
Способен ли на нежный лепет
Седой политик Цицерон?

Способен! как любой из нас –
Предаться сладостному бреду!
Хотя и знает про запас,
Как это объяснять по Фрейду.



*       *       *

Давай купим шампанского ящик
И в укромном углу омнибуса
Доберемся до меблирашек,
И войдем туда, и обнимемся,
И шампанского вдоволь откушаем,
И свечу на камине потушим,
А утром дадим консьержке
Полтора рубля на издержки.

В педагогический институт я поступил оттого, что испугался (и правильно) поступать на журфак МГУ. Хоть и был у меня почти серебряный аттестат (всего две четверки), но все-таки прибыл я в столицу из глубокой глубинки - из города Ташауз Туркменской ССР - и состязаться с москвичами и ленинградцами в бойкости пера не решился. Хотя и считал себя начинающим писателем, имея за душой с десяток плохих стихотворений.
В педагогический тогда ребят брали охотно, и хотя я и перепутал водопад Ниагару с Викторией, экзаменатор сделал вид, что Ниагара в Африке тоже имеется, и поставил мне пять. И я поступил в институт, нагло полагая, что уж как-нибудь, в процессе обучения, стану если не писателем, то журналистом, либо редактором, либо ученым-литературоведом - только не учителем. Подобно Печорину, я чувствовал в себе силы необъятные, заслуживающие, разумеемся, лучшего применения сравнительно с убогой карьерой школьного наставника.

В середине сентября в Москве состоится премьера: мультфильм Гарри Бардина "Гадкий утёнок".
Стихи (по сути, стихотворное либретто) написал Юлий Ким, то есть, этот мультфильм - он же и мюзикл. Спели эти стихи В.Качан, Ю.Рутберг, С.Степченко и хор Михаила Турецкого

РОЛИ ОЗВУЧИВАЛИ:
Утенок - С. Степеченко
Индюк - Армен Джигарханян
Петух - Владимир Спиваков

Режиссёр - Гарри Бардин (по мотивам сказки Г.Х.Андерсена), музыка П.И.Чайковского из балетов "Лебединое озеро" и "Щелкунчик", аранжированная под драматургию фильма С.Анашкиным. Фонограмму для фильма записал Национальный филармонический оркестр России под управлением Владимира Спивакова.

Запись 2009 года, Москва.

Стихотворение Д.Самойлова посвящено Ю.Киму - посвящённый и музыку написал:

                        Ю.К.

Печечка залепетала.
Что она мне нашептала
Жарким шёпотом ольхи ?
Нашептала мне стихи.

На дворе пурга сырая,
А она поёт, сгорая.
А когда сгорит дотла,
Даст мне несколько тепла.

Печечка, гуди послушно.
Без тебя мне очень скушно,
Очень скушно без друзей
И без юности моей.

На пороге наших дней
Неизбежно мы встречаем,
Узнаём и обнимаем
Наших истинных друзей.

Здравствуй время гордых планов,
Пылких клятв и долгих встреч!
Свято дружеское пламя,
Да не просто уберечь.
Всё бы жить, как в оны дни -
Всё бы жить легко и смело,
Не высчитывать предела
Для бесстрашья и любви.

И, подобно лицеистам,
Собираться у огня
В октябре багрянолистном
Девятнадцатого дня.
Но судьба своё возмёт,
По-ямщицки лихо свистнет,
Всё по-своему расчислит, -
Не узнаешь наперёд.

Грянет бешеная вьюга,
Захохочет серый мрак.
И спасти захочешь друга,
Да не выдумаешь как.
На дорогах наших дней,
В перепутьях общежитий,
Ты наш друг, ты наш учитель -
Славный пушкинский лицей.

Под твоей бессмертной сенью
Научиться бы вполне
Безоглядному веселью,
Бескорыстному доверью,
Вольнодумной глубине.

Рассказывает Юлий Ким:
"Когда Путин разрешил новый гимн, мы все стали упражняться, больше всех Войнович. Я сочинил только один куплет – и никак у меня не получалось, пока я не побывал на собрании комитета по защите прав человека, где награждали грамотами достойных людей. Но кончилось оно тем, что все встали и запели гимн. А я поклялся себе не вставать и не петь.
Сидел и проклинал себя: почему не ушел раньше? И понял – выход один: надо вставать вместе со всеми и... петь гимн собственного сочинения.
Уже сочинил, правда, еще не опробовал. Но если дело дойдет – буду петь свой текст стоя с большой охотой:

Россия родная, страна дорогая,
Ну что ж ты, Россия, стоишь и поешь
Все снова и снова слова Михалкова,
А там что ни слово – дежурная ложь?

Под музыку эту ковали победы
И сами себе возводили тюрьму,
Нас вырастил Сталин на страх
всему свету,
А также и на смех – спасибо ему!...

И воды, и недра богаты несметно,
И все есть для счастья,
но мы день за днем
На общем параде все тащимся сзади
И эту бодягу поем да поем.

               Пой, моя родина, пой, горемычная,
               Пой, дорогая, родная земля,
               Вечно послушная, вечно приличная,
               Пой, что велят господа из Кремля.

Очень хорошо ложится на музыку Александрова и поется с большой слезой!