ЛИЧНОЕ СВИДАНИЕ

Я отбывал в Сибири наказание,

считался работящим мужиком

и заработал личное свидание

с женой своим трудом, своим горбом.



Я написал: «Явись, совсем соскучился...

Здесь в трех верстах от лагеря вокзал...»

Я ждал жену, жрать перестал, измучился,

все без конца на крышу залезал.



Заныло сердце, как увидел бедную —

согнулась до земли от рюкзака,

но на нее, на бабу неприметную,

с барачной крыши зарились зэка.



Торчал я перед вахтою взволнованно,

там надзиратель делал бабе шмон.

Но было мною в письмах растолковано,

как под подол притырить самогон.



И завели нас в комнату свидания,

дуреха ни жива и ни мертва,

а я, как на судебном заседании,

краснел и перепутывал слова.



Она присела, милая, на лавочку,

а я присел на старенький матрац.

Вчера здесь спал с женой карманник Лавочкин,

позавчера — растратчик Моня Кац.

Обоев синий цвет изрядно вылинял,

в двери железной — кругленький глазок,

в углу портрет товарища Калинина —

молчит, как в нашей хате образок.



Потолковали. Трахнул самогона я

и самосаду закурил... Эх, жисть!

Стели, жена, стели постель казенную

да, как бывало, рядышком ложись.



Дежурные в глазок бросают шуточки,

кричат зэка тоскливо за окном:

«Отдай, Степан, супругу на минуточку,

на всех ее пожиже разведем».



Ах, люди, люди, люди несерьезные,

вам не хватает нервных докторов.

Ведь здесь жена, а не быки колхозные

огуливают вашинских коров.



И зло берет, и чтой-то жалко каждого...

Но с каждым не поделишься женой...

На зорьке, как по сердцу, бил с оттяжкою

по рельсе железякою конвой.



Давай, жена, по кружке на прощание,

садись одна в зелененький вагон,

не унывай, зимой дадут свидание,

не забывай — да не меня, вот глупая, —

не забывай, как прятать самогон.



1963