СЕМЕЕЧКА

Это было давно.

Мы еще не толпились в ОВИРе

и на КПСС не надвигался пиздец.

А в Кремле, в однокомнатной

скромной квартире,

со Светланою в куклы играл

самый добрый на свете отец.



Но внезапно она,
до усов дотянувшись ручонкой,
тихо дернула их —
и на коврик упали усы.
Даже трудно сказать,
что творилось в душе у девчонки,
а папаня безусый был нелеп,
как без стрелок часы.



И сказала Светлана,

с большим удивлением глядя:

«Ты не папа — ты вредитель, шпион и фашист».

И чужой, нехороший,

от страха трясущийся дядя

откровенно признался:

«Я секретный народный артист».



Горько плакал ребенок,

прижавшись к груди оборотня,

и несчастнее их

больше не было в мире людей,

не отец и не друг, не учитель,

не Ленин сегодня

На коленках взмолился:

«Не губите жену и детей!»



Но крутилась под ковриком

магнитофонная лента,

а с усами на коврике

серый котенок играл.

«Не губите, Светлана!» —

воскликнув с японским акцентом,

дядя с Васькой в троцкистов

пошел поиграть и... пропал.



В тот же час в темной спальне

от ревности белый

симпатичный грузин

демонстрировал ндрав.

Из-за пазухи вынул

вороненый наган «парабеллум»

и без всякого-якова

в маму Светланы — пиф-паф.



А умелец Лейбович,

из Малого театра гример,

возле Сретенки где-то

«случайно» попал под мотор.



В лагерях проводили

мы детство счастливое наше,

ну а ихнего детства

отродясь не бывало хужей.

Васька пил на троих

с двойниками родного папаши,

а Светлана меня-я-я...

как перчатки меняла мужей.



Васька срок отволок,

снят с могилки казанской пропеллер,

чтоб она за бугор отвалить не могла,
а Светлану везет

на бордовом «Роллс-Ройсе» Рокфеллер

по шикарным шоссе

на рысях на большие дела.



Жемчуга на нее

надевали нечистые лапы,

предлагали аванс,

в Белый дом повели на прием,

и во гневе великом

в гробу заворочался папа,

ажио звякнули рюмки

в старинном буфете моем.



Но родная страна

оклемается вскоре от травмы,

воспитает сирот весь великий советский народ.

Горевать в юбилейном году

не имеем, товарищи, прав мы,

Аллилуева нам не помеха

стремиться, как прежде, вперед.



Сталин спит смертным сном,

нет с могилкою рядом скамеечки.

Над могилкою стынет

тоскливый туман...

Ну, скажу я вам, братцы,

подобной семеечки

не имели ни Петр Великий,

ни Грозный, кровавый диктатор Иван.



1967