Блог

Вот и кончился процесс,
Не слыхать овацию -
Без оваций все и без
Права на кассацию.

Изругали в пух и прах, -
И статья удобная:
С поражением в правах
И тому подобное.

Посмотреть продукцию:
Что в ней там за трещина,
Контр- ли революция,
Анти- ли советчина?

Но сказали твердо: "Нет!
Чтоб ни грамма гласности!"
Сам все знает Комитет
Нашей безопасности.

Кто кричит: "Ну то-то же!
Поделом, нахлебники!
Так-то, перевертыши!
Эдак-то, наследники".

"Жили, - скажут, - тятями!
Сколько злобы в бестиях!" -
Прочитав с цитатами
Две статьи в "Известиях".

А кто кинет в втихаря
Клич про конституцию,
"Что ж, - друзьям шепнет, - зазря
Мерли в революцию?!..." -

По парадным, по углам
Чуть повольнодумствуют:
"Снова - к старым временам..." -
И опять пойдут в уют.

А Гуревич говорит:
"Непонятно, кто хитрей?
Как же он - антисемит,
Если друг его - еврей?

Может быть, он даже был
Мужества немалого!
Шверубович-то сменил
Имя на Качалова..."

Если это, так сказать,
"Злобные пародии", -
Почему б не издавать
Их у нас на Родине?

И на том поставьте крест!
Ишь, умы колышутся!
В лагерях свободных мест
Поискать - отыщутся.

Есть Совет - они сидят, -
Чтоб "сидели" с пользою,
На счету у них лежат
Суммы грандиозные,

Пусть они получат враз -
Крупный куш обломится,
И валютный наш запас
Оченно пополнится.

14 февраля 1966

Готлибу Михайловичу в день его
                (Готлиба Михайловича)
                пятидесятилетия

Если болен глобально ты
Или болен физически,
Заболел эпохально ты
Или периодически.

        Не ходи ты по частникам,
        Не плати ты им грошики.
        Иди к Гоше, несчастненький,
        Тебя вылечит Гошенька.

12 февраля 1966

Машины идут, вот еще пронеслась -
Все к цели конечной и четкой, -
Быть может, из песни Анчарова - МАЗ,
Груженый каспийской селедкой.

Хожу по дорогам, как нищий с сумой,
С умом экономлю копейку
И силы расходую тоже с умом,
И кутаю крик в телогрейку.

Куда, я, зачем? - можно жить, если знать.
И можно - без всякой натуги
Проснуться и встать, если мог бы я спать,
И петь, если б не было вьюги.

1966

Подымайте руки, в урны суйте
Бюллетени, даже не читав, -
Помереть от скуки! Голосуйте,
Только, чур, меня не приплюсуйте:
Я не разделяю ваш Устав!

1966

Икона висит у них в левом углу -
Наверно, они молокане, -
Лежит мешковина у них на полу,
Затоптанная каблуками.

Кровати да стол - вот и весь их уют, -
И две - в прошлом винные - бочки, -
Я словно попал в инвалидный приют -
Прохожий в крахмальной сорочке.

Мне дали вино - и откуда оно! -
На рубль - два здоровых кувшина, -
А дед - инвалид без зубов и без ног -
Глядел мне просительно в спину.

"Желаю удачи!" - сказал я ему.
"Какая там на хрен удача!"
Мы выпили с ним, посидели в дыму, -
И начал он сразу, и начал!..

"А что, - говорит, - мне дала эта власть
За зубы мои и за ноги!
А дел - до черта, - напиваешься всласть -
И роешь культями дороги.

Эх, были бы ноги - я б больше успел,
Обил бы я больше порогов!
Да толку, я думаю, - дед просипел, -
Да толку б и было немного".

"Что надобно, дед?" - я спросил старика.
"А надобно самую малость:
Чтоб - бог с ним, с ЦК, - но хотя бы ЧК
Судьбою заинтересовалась..."

1966

Что сегодня мне суды и заседанья -
        Мчусь галопом, закусивши удила:
        У меня приехал друг из Магадана -
        Так какие же тут могут быть дела!

Он привез мне про колымскую столицу
                        небылицы, -
Ох, чего-то порасскажет он про водку
                        мне в охотку! -
Может, даже прослезится
                        долгожданная девица -
Комом а горле ей рассказы про Чукотку.

        Не начну сегодня нового романа,
        Плюнь в лицо от злости - только вытрусь я:
        У меня не каждый день из Магадана
        Приезжают мои лучшие друзья.

Спросит он меня, конечно, как ребятки, -
                        все в порядке! -
И предложит рюмку водки без опаски -
                        я в завязке.
А потом споем на пару -
                        ну конечно, дай гитару! -
"Две гитары", или нет - две новых сказки.

        Не уйду - пускай решит, что прогадала, -
        Ну и что же, что она его ждала:
        У меня приехал друг из Магадана -
        Попрошу не намекать, - что за дела!

Он приехал не на день - он все успеет, -
                        он умеет! -
У него на двадцать дней командировка -
                        правда ловко?
Он посмотрит все хоккеи -
                        поболеет, похудеет, -
У него к большому старту подготовка.

        Он стихов привез небось - два чемодана, -
        Хорошо, что есть кому его встречать!
        У меня приехал друг из Магадана, -
        Хорошо, что есть откуда приезжать!

25 декабря 1966

В заповедных и дремучих,
         страшных Муромских лесах
Всяка нечисть бродит тучей
         и в проезжих сеет страх:
Воет воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи - то разбойники.

        Страшно, аж жуть!

В заколдованных болотах
         там кикиморы живут, -
Защекочут до икоты
         и на дно уволокут.
Будь ты пеший, будь ты конный -
                                заграбастают,
А уж лешие - так по лесу и шастают.

        Страшно, аж жуть!

А мужик, купец и воин -
         попадал в дремучий лес, -
Кто зачем: кто с перепою,
         а кто сдуру в чащу лез.
По причине пропадали, без причины ли, -
Только всех их и видали - словно сгинули.

        Страшно, аж жуть!

Из заморского из лесу
         где и вовсе сущий ад,
Где такие злые бесы -
         чуть друг друга не едят, -
Чтоб творить им совместное зло потом,
Поделиться приехали опытом.

        Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник главный
         им устроил буйный пир,
А от них был Змей трехглавый
         и слуга его - Вампир, -
Пили зелье в черепах, ели бульники,
Танцевали на гробах, богохульники!

        Страшно, аж жуть!

Змей Горыныч взмыл на дерево,
         ну - раскачивать его:
"Выводи, Разбойник, девок, -
         пусть покажут кой-чего!
Пусть нам лешие попляшут, попоют!
А не то я, матерь вашу, всех сгною!"

        Страшно, аж жуть!

Все взревели, как медведи:
         "Натерпелись - сколько лет!
Ведьмы мы али не ведьмы,
         Патриоты али нет?!
Налил бельма, ишь ты, клещ, - отоварился!
А еще на наших женщин позарился!.."

        Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник тоже
         был не только лыком шит, -
Гикнул, свистнул, крикнул: "Рожа,
         ты, заморский, паразит!
Убирайся без боя, уматывай
И Вампира с собою прихватывай!"

        Страшно, аж жуть!

...А теперь седые люди
         помнят прежние дела:
Билась нечисть грудью в груди
         и друг друга извела, -
Прекратилося навек безобразие -
Ходит в лес человек безбоязненно,

        И не страшно ничуть!

1966

Вот - главный вход, но только вот
Упрашивать - я лучше сдохну, -
Хожу я через черный ход,
А выходить стараюсь в окна.

        Не вгоняю я в гроб никого,
        Но вчера меня, тепленького -
        Хоть бываю и хуже я сам, -
        Оскорбили до ужаса.

И, плюнув в пьяное мурло
И обвязав лицо портьерой,
Я вышел прямо сквозь стекло -
В объятья к милиционеру.

        И меня - окровавленного,
        Всенародно прославленного,
        Прям как был я - в амбиции
        Довели до милиции.

И, кулаками покарав
И попинав меня ногами,
Мне присудили крупный штраф -
За то, что я нахулиганил.

        А потом - перевязанному,
        Несправедливо наказанному -
        Сердобольные мальчики
        Дали спать на диванчике.

Проснулся я - еще темно, -
Успел поспать и отдохнуть я, -
Я встал и, как всегда, - в окно,
А на окне - стальные прутья!

        И меня - патентованного,
        Ко всему подготовленного, -
        Эти прутья печальные
        Ввергли в бездну отчаянья.

А рано утром - верь не верь -
Я встал, от слабости шатаясь, -
И вышел в дверь - я вышел в дверь! -
С тех пор в себе я сомневаюсь.

         В мире - тишь и безветрие,
        Тишина и симметрия, -
        На душе моей - тягостно,
        И живу я безрадостно.

1966

В ресторане по стенкам висят тут и там
"Три медведя", "Заколотый витязь"...
За столом одиноко сидит капитан.
"Разрешите?" - спросил я. "Садитесь!

...Закури!" - "Извините, "Казбек" не курю..."
"Ладно, выпей, - давай-ка посуду!..
Да пока принесут...  Пей, кому говорю!
Будь здоров!" - "Обязательно буду!"

"Ну, так что же, - сказал, захмелев, капитан, -
Водку пьешь ты красиво, однако.
А видал ты вблизи пулемет или танк?
А ходил ли ты, скажем, в атаку?

В сорок третьем под Курском я был старшиной, -
За моею спиной - такое...
Много всякого, брат, за моею спиной,
Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!"

Он ругался и пил, он спросил про отца,
И кричал он, уставясь на блюдо:
"Я полжизни отдал за тебя, подлеца, -
А ты жизнь прожигаешь, иуда!

А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!
А ты водку тут хлещешь со мною!.."
Я сидел как в окопе под Курской дугой -
Там, где был капитан старшиною.

Он все больше хмелел, я - за ним по пятам, -
Только в самом конце разговора
Я обидел его - я сказал: "Капитан,
Никогда ты не будешь майором!.."

1966

Чем и как, с каких позиций
Оправдаешь тот поход?
Почему мы от границы
Шли назад, а не вперед?

Может быть, считать маневром,
Мудрой тактикой какой -
Только лучше б в сорок первом
Драться нам не под Москвой...

Но в виски, как в барабаны,
Бьется память, рвется в бой,
Только меньше ноют раны:
Четверть века - срок большой.

Москвичи писали письма,
Что Москвы врагу не взять.
Наконец разобрались мы,
Что назад уже нельзя.

Нашу почту почтальоны
Доставляли через час.
Слишком быстро, лучше б годы
Эти письма шли от нас.

Мы, как женщин, боя ждали,
Врывшись в землю и снега,
И виновных не искали,
Кроме общего врага.

И не находили места -
Ну, скорее, хоть в штыки! -
Отступавшие от Бреста
И - сибирские полки.

Ждали часа, ждали мига
Наступленья - столько дней!..
Чтоб потом писал в книгах:
"Беспримерно по своей..." -

По своей громадной вере,
По желанью отомстить,
По таким своим потерям,
Что ни вспомнить, ни забыть.

Кто остался с похоронной,
Прочитал: "Ваш муж, наш друг..."
Долго будут по вагонам -
Кто без ног, а кто без рук.

Память вечная героям -
Жить в сердцах, спокойно спать...
Только б лучше б под Москвою
Нам тогда не воевать.

...Помогите хоть немного -
Оторвите от жены.
Дай вам бог! Поверишь в бога,
Если это бог войны.

1966