Блог

Льву Яшину

Да, сегодня я в ударе, не иначе -
Надрываются в восторге москвичи, -
Я спокойно прерываю передачи
И вытаскиваю мертвые мячи.

Вот судья противнику пенальти назначает -
Репортеры тучею кишат у тех ворот.
Лишь один упрямо за моей спиной скучает -
Он сегодня славно отдохнет!

        Извиняюсь,
                вот мне бьют головой...
        Я касаюсь -
                подают угловой.
        Бьет десятый - дело в том,
        Что своим "сухим листом"
        Размочить он может счет нулевой.

Мяч в моих руках - с ума трибуны сходят, -
Хоть десятый его ловко завернул.
У меня давно такие не проходят!..
Только сзади кто-то тихо вдруг вздохнул.

Обернулся - слышу голос из-за фотокамер:
"Извини, но ты мне, парень, снимок запорол.
Что тебе- ну лишний раз потрогать мяч руками, -
Ну, а я бы снял красивый гол".

        Я хотел его послать -
                        не пришлось:
        Еле-еле мяч достать
                        удалось.
        Но едва успел привстать,
        Слышу снова: "Вот, опять!
        Все б ловить тебе, хватать - не дал снять!"

"Я, товарищ дорогой, все понимаю,
Но культурно вас прошу: пойдите прочь!
Да, вам лучше, если хуже я играю,
Но поверьте - я не в силах вам помочь".

Вот летит девятый номер с пушечным ударом -
Репортер бормочет: "Слушай, дай ему забить!
Я бы всю семью твою всю жизнь снимал задаром..." -
Чуть не плачет парень. Как мне быть?!

        "Это все-таки футбол, -
                                говорю. -
        Нож по сердцу - каждый гол
                                вратарю".
        "Да я ж тебе как вратарю
        Лучший снимок подарю, -
        Пропусти - а я отблагодарю!"

Гнусь как ветка от напора репортера,
Неуверенно иду на перехват...
Попрошу-ка потихонечку партнеров,
Чтоб они ему разбили аппарат.

Ну а он все ноет: "Это ж, друг, бесчеловечно -
Ты, конечно, можешь взять, но только, извини, -
Это лишь момент, а фотография - навечно.
А ну не шевелись, потяни!"

        Пятый номер в двадцать два -
                                заменит,
        Не бежит он, а едва
                                семенит.
        В правый угол мяч, звеня, -
        Значит, в левый от меня, -
        Залетает и нахально лежит.

В этом тайме мы играли против ветра,
Так что я не мог поделать ничего...
Снимок дома у меня - два на три метра -
Как свидетельство позора моего.

Проклинаю миг, когда фотографу потрафил,
Ведь теперь я думаю, когда беру мячи:
Сколько ж мной испорчено прекрасных фотографий! -
Стыд меня терзает, хоть кричи.

        Искуситель змей, палач!
                                Как мне жить?!
        Так и тянет каждый мяч
                                пропустить.
        Я весь матч боролся с собой -
        Видно, жребий мой такой...
        Так, спокойно - подают угловой...

1971

Не заманишь меня на эстрадный концерт,
Ни на западный фильм о ковбоях:
Матч финальный на первенство СССР -
Нам сегодня болеть за обоих!

        Так прошу: не будите меня поутру -
        Не проснусь по гудку и сирене, -
        Я болею давно, а сегодня - помру
        На Центральной спортивной арене.

Буду я помирать - вы снесите меня
До агонии и до конвульсий
Через западный сектор, потом на коня -
И несите до паузы в пульсе.

        Но прошу: не будите меня на ветру -
        Не проснусь как Джульетта на сцене, -
        Все равно я сегодня возьму и умру
        На Центральной спортивной арене.

Пронесите меня, чтоб никто ни гугу:
Кто-то умер - ну что ж, все в порядке, -
Закопайте меня вы в центральном кругу,
Или нет - во вратарской площадке!

        ...Да, лежу я в центральном кругу на лугу,
        Шлю проклятья Виленеву Пашке, -
        Но зато - по мне все футболисты бегут,
        Словно раньше по телу мурашки.

Вижу я все развитие быстрых атак,
Уличаю голкипера в фальши, -
Виже все - и теперь не кричу как дурак:
Мол, на мыло судью или дальше...

        Так прошу: не будите меня поутру,
        Глубже чем на полметра не ройте, -
        А не то я вторичною смертью помру -
        Будто дважды погибший на фронте.

1971

В голове моей тучи безумных идей -
Нет на свете преград для талантов! -
Я под брюхом привыкших теснить лошадей
Миновал верховых лейтенантов.

Разъярилась толпа, напрягалась толпа,
Нарывалась толпа на заслоны, -
И тогда становилась толпа "на попа",
Извергая проклятья и стоны.

Столько было в тот миг в моем взгляде на мир
Безотчетной, отчаянной прыти,
Что, гарцуя на сером коне, командир
Удивленно сказал: "Пропустите!"

Дома я раздражителен, резок и груб.
Домочадцы б мои поразились,
Увидав, как я плакал, взобравшись на круп...
Контролеры - и те прослезились.

...Он, растрогавшись, поднял коня на дыбы,
Волево упираясь на стремя,
Я пожал ему ногу, как руку судьбы...
Ах, живем мы в прекрасное время!

Серый конь мне прощально хвостом помахал,
Я пошел - предо мной расступились,
Ну а мой командир на концерт поскакал
Музыканта с фамилией Гилельс.

Я свободное место легко отыскал
После вялой незлой перебранки:
Все! Не сгонят! Не то что, когда посещал
Пресловутый театр на Таганке.

Вот сплоченность то где, вот уж где коллектив,
Вот отдача где и напряженье!...
Все болеют за нас - никого супротив:
Монолит без симптомов броженья!

...Меня можно спокойно от дел отстранить,
Робок я перед сильными, каюсь, -
Но нельзя меня силою остановить,
Когда я на футбол прорываюсь!

1971

Отпустите мне грехи
        мои тяжкие,
Хоть родился у реки
        и в рубашке я!
Отпустите мою глотку,
        друзья мои, -
Ей еще и выпить водку,
        песни спеть свои.

        Други, - во тебе на! -
                что вы знаете,
        Вы, как псы кабана,
                загоняете...

                Только на рассвете кабаны
                Очень шибко лютые -
                Хуже привокзальной шпаны
                И сродни с Малютою.

Отпустите ж мне вихры
        мои прелые,
Не ломайте руки вы
        мои белые,
Не хлещите вы по горлу,
        друзья мои, -
Вам потом тащить покорно
        из ямы их!

        Други, - вот тебе на!
                Руки белые,
        Снова словно у пацана,
                загорелые...

                Вот тебе и ночи, и вихры
                Вашего напарника, -
                Не имел смолы и махры,
                Даже накомарника.

Вот поэтому и сдох,
        весь изжаленный,
Вот поэтому и вздох
        был печальный...
Не давите вы мне горло,
        мои голеньки,
Горло смерзло, горло сперло.
        Мы - покойники.

        Други, - вот тебе на!
                То вы знаете -
        Мародерами меня
                раскопаете.

                Знаю я ту вьюгу зимы
                Очень шибко лютую!
                Жалко, что промерзнете вы, -
                В саван вас укутаю.

1971

Ядовит и зол, ну, словно кобра, я, -
У меня больничный режим.
Сделай-ка такое дело доброе, -
Нервы мне мои перевяжи.

У меня ужасная компания -
Кресло, телефон и туалет...
Это же такое испытание,
Мука... и другого слова нет.

Загнан я, как кабаны, как гончей лось,
И терплю, и мучаюсь во сне.
У меня похмелие не кончилось, -
У меня похмелие вдвойне.

У меня похмелья от сознания,
Будто я так много пропустил...
Это же моральное страдание!
Вынести его не хватит сил.

Так что ты уж сделай дело доброе,
Так что ты уж сделай что-нибудь.
А не то - воткну себе под ребра я
Нож - и все, и будет кончен путь!

1971

Отпишите мне в Сибирь, я - в Сибири!
Лоб стеною прошиби в этом мире!
Отпишите мне письмо до зарплаты,
Чтоб прочесть его я смог до питья-то.

У меня теперь режим номер первый -
Хоть убей, хоть завяжи! - очень скверный.
У меня теперь дела ох в упадке, -
То ли пепел, то ль зола, все в порядке.

Не ходите вы ко мне, это мало,
Мне достаточно вполне персонала.
Напишите мне письмо по-правдивей,
Чтоб я снова стал с умом, нерадивей.

Мне дадут с утра яйцо, даже всмятку,
Не поят меня винцом за десятку,
Есть дают одно дерьмо - для диеты...
Напишите ж мне письмо не про это.

1971

Копи!
        Ладно, мысли свои вздорные
                                копи!
Топи!
        Ладно, баню мне по-черному
                                топи!
Вопи!
        Все равно меня утопишь,
                                но - вопи!..
Топи!
        Только баню мне как хочешь
                                натопи.

        Ох, сегодня я отмоюсь,
                                эх, освоюсь!
        Но сомневаюсь,
                        что отмоюсь!

Не спи!
        Где рубаху мне по пояс
                                добыла?!
Топи!
        Ох, сегодня я отмоюсь
                                добела!
Кропи!
        В бане стены закопченные
                                кропи!
Топи!
        Слышишь, баню мне по-черному
                                топи!

        Ох, сегодня я отмоюсь,
                                эх, освоюсь!
        Но сомневаюсь,
                        что отмоюсь!

Кричи!
        Загнан в угол зельем, словно
                                гончей - лось.
Молчи!
        У меня уже похмелье
                                кончилось.
Терпи!
        Ты ж сама по дури
                                продала меня!
Топи!
        Чтоб я чист был, как щенок,
                                к исходу дня!

        Ох, сегодня я отмоюсь,
                                эх, освоюсь!
        Но сомневаюсь,
                        что отмоюсь!

Купи!
        Хоть кого-то из охранников
                                купи!
Топи!
        Слышишь, баню ты мне раненько
                                топи!
Вопи!
        Все равно меня утопишь,
                                но - вопи!..
Топи!
        Эту баню мне как хочешь,
                                но - топи!

        Ох, сегодня я отмоюсь,
                                эх, освоюсь!
        Но сомневаюсь,
                        что отмоюсь!

1971

Видно, острая заноза
В душу врезалась ему, -
Только зря ушел с колхоза -
Хуже будет одному.

        Ведь его не село
        До такого довело.

             *

Воронку бы власть - любого
Он бы прятал в "воронки",
А особенно - Живого, -
Только руки коротки!

Черный Ворон, что ты вьешься
Над Живою головой?
Пашка-Ворон, зря смеешься:
Лисапед еще не твой!

        Как бы через село
        Пашку вспять не понесло!

             *

Мотяков, твой громкий голос
Не на век, не на года, -
Этот голос - тонкий волос, -
Лопнет раз и навсегда!

        Уж как наше село
        И не то еще снесло!

             *

Петя Долгий в сельсовете -
Как Господь на небеси, -
Хорошо бы эти Пети
Долго жили на Руси!

        Ну а в наше село
        Гузенкова занесло.

             *

Больно Федька загордился,
Больно требовательным стал:
Ангел с неба появился -
Он и ангела прогнал!

        Ходит в наше село
        Ангел редко, как назло!

             *

Эй, кому бока намяли?
Кто там ходит без рогов?
Мотякова обломали, -
Стал комолый Мотяков!

        Так бежал через село -
        Потерял аж два кило!

             *

Без людей да без получки
До чего, Фомич, дойдешь?!
Так и знай - дойдешь до ручки,
С горя горькую запьешь!

        Знает наше село,
        Что с такими-то было!

             *

Настрадался в одиночку,
Закрутился блудный сын, -
То ль судьбе он влепит точк{у}
То ль судьба - в лопатки клин.

        Что ни делал - как назло,
        Завертело, замело.

             *

Колос вырос из побега
Всем невзгодам супротив.
Он промыкался, побегал -
И вернулся в коллектив.

        Уж как наше село
        Снова члена обрело!

              *

Хватит роги ломать, как коровам,
Перевинчивать, перегибать, -
А не то, Гузенков с Мотяковым,
Мы покажем вам кузькину мать!

1971

Общеприемлимые перлы!
В восторге я! Душа поет!
Противоборцы перемерли
И подсознанье выдает.

А наша первая пластинка -
Неужто ты заезжена?
Ну что мы делаем, Маринка!
Ведь жизнь - одна, одна, одна...

Мне тридцать три - висят на шее,
Пластинка Дэвиса снята.
Хочу в тебе, в бою, в траншее
Погибнуть в возрасте Христа.

А ты - одна ты виновата
В рожденьи собственных детей...
Люблю тебя любовью брата,
А может быть, еще сильней.

1971

Моим друзьям - поэтам

Кто кончил жизнь трагически, тот - истинный поэт,
А если в точный срок, так - в полной мере:
На цифре 26 один шагнул под пистолет,
Другой же - в петлю слазил в "Англетере".

А 33 Христу - он был поэт, он говорил:
"Да не убий!" Убьешь - везде найду, мол.
Но - гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,
Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель, -
Вот и сейчас - как холодом подуло:
Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль
И Маяковский лег виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен бог -
Ребром вопрос поставил: или - или!
На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо, -
А нынешние - как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или - перенесена,
А в 33 распяли, но - не сильно,
А в 37 - не кровь, да что там кровь! - и седина
Испачкала виски не так обильно.

"Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!"
Терпенье, психопаты и кликуши!
Поэты ходят пятками по лезвию ножа -
И режут в кровь свои босые души!

На слово "длинношеее" в конце пришлось три "е", -
Укоротить поэта! - вывод ясен, -
И нож в него! - но счастлив он висеть на острие,
Зарезанный за то, что был опасен!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр, -
Томитесь, как наложницы в гареме!
Срок жизни увеличился - и, может быть, концы
Поэтов отодвинулись на время!

1971