Блог

I. * * *

Ожидание длилось,
       а проводы были недолги -
Пожелали друзья:
       "В добрый путь! Чтобы все - без помех!" -
И четыре страны
       предо мной расстелили дороги,
И четыре границы
       шлагбаумы подняли вверх.
Тени голых берез
       добровольно легли под колеса,
Залоснилось шоссе
       и штыком заострилось вдали.
Вечный смертник - комар -
       разбивался у самого носа,
Лобовое стекло
       превращая в картину Дали.
Сколько смелых мазков
       на причудливом мертвом покрове!
Сколько серых мозгов
       и комарьих раздавленных плевр! -
Вот взорвался один,
       до отвала напившийся крови,
Ярко-красным пятном
       завершая дорожный шедевр.
И сумбурные мысли,
       лениво стучавшие в темя,
Устремились в пробой -
       ну,
       попробуй-ка, останови!
И в машину ко мне
       постучало просительно время -
Я впустил это время,
       замешанное на крови.
И сейчас же в кабину
       глаза сквозь бинты заглянули
И спросили: "Куда ты?
       На запад?
               Вертайся назад!"
Я ответить не смог:
       по обшивке царапнули пули.
Я услышал: "Ложись!
       Берегись!
               Проскочили!
                       Бомбят!"
Этот первый налет
       оказался не так чтобы очень:
Схоронили кого-то,
       прикрыв его кипой газет,
Вышли чьи-то фигуры
       назад на шоссе из обочин,
Как лет тридцать спустя -
       на машину мою поглазеть.
И исчезло шоссе -
       мой единственный верный фарватер,
Только - елей стволы
       без обрубленных минами крон.
Бестелесный поток
       обтекал не спеша радиатор.
Я за сутки пути
       не продвинулся ни на микрон.
Я уснул за рулем:
       я давно разомлел от зевоты.
Ущипнуть себя за ухо
       или глаза протереть?
В кресле рядом с собой
       я увидел сержанта пехоты:
"Ишь, трофейная пакость, -
       сказал он. - Удобно сидеть".
Мы поели с сержантом
       домашних котлет и редиски.
Он опять удивился:
       откуда такое в войну?
"Я, браток, - говорит, -
       восемь дней, как позавтракал в Минске.
Ну, спасибо. Езжай!
       Будет время - опять загляну".
Он ушел на восток
       со своим поредевшим отрядом.
Снова мирное время
       пробилось ко мне сквозь броню:
Это время глядело
       единственной женщиной
               рядом.
И она мне сказала:
       "Устал? Отдохни - я сменю".
Все в порядке. На месте.
       Мы едем к границе. Нас двое.
Тридцать лет отделяет
       от только что виденных встреч.
Вот забегали щетки -
       отмыли стекло лобовое.
Мы увидели знаки,
       что призваны предостеречь.
Кроме редких ухабов,
       ничто на войну не похоже.
Только лес - молодой,
       да сквозь снова налипшую грязь
Два огромных штыка
       полоснули морозом по коже
Остриями - по-мирному -
       кверху,
               а не накренясь.
Здесь, на трассе прямой,
       мне, не знавшему пуль,
               показалось,
Что и я где-то здесь
       довоевывал невдалеке.
Потому для меня
       и шоссе, словно штык, заострялось,
И лохмотия свастик
       болтались на этом штыке...

1973

Я из дела ушел, из такого хорошего дела!
Ничего не унес - отвалился в чем мать родила, -
Не затем, что приспичило мне, - просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела.

       Мы многое из книжек узнаем,
       А истины передают изустно:
       "Пророков нет в отечестве своем", -
       Но и в других отечествах - не густо.

Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю
Получили лишь те, кому я б ее отдал и так.
Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,
Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.

       Пророков нет - не сыщешь днем с огнем, -
       Ушли и Магомет, и Заратустра.
       Пророков нет в отечестве своем, -
       Но и в других отечествах - не густо.

А внизу говорят - от добра ли, от зла ли, не знаю:
"Хорошо, что ушел, - без него стало дело верней!"
Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,
Тороплюсь - потому что за домом седлают коней.

       Открылся лик - я стал к нему лицом,
       И он поведал мне светло и грустно:
       "Пророков нет в отечестве своем, -
       Но и в других отечествах - не густо".

Я влетаю в седло, я врастаю в седло - тело в тело, -
Конь падет подо мной - я уже закусил удила!
Я из дела ушел, из такого хорошего дела:
Из-за синей горы понагнало другие дела.

       Скачу - хрустят колосья под конем,
       Но ясно различаю из-за хруста:
       "Пророков нет в отечестве своем, -
       Но и в других отечествах - не густо".

1973

- Ой, Вань, гляди, какие клоуны!
Рот - хоть завязочки пришей...
Ой, до чего, Вань, размалеваны,
И голос - как у алкашей!

       А тот похож - нет, правда, Вань, -
       На шурина - такая ж пьянь.
       Ну нет, ты глянь, нет-нет, ты глянь, -
               Я - вправду, Вань!

- Послушай, Зин, не трогай шурина:
Какой ни есть, а он - родня, -
Сама намазана, прокурена -
Гляди, дождешься у меня!

       А чем болтать - взяла бы, Зин,
       В антракт сгоняла в магазин...
       Что, не пойдешь? Ну, я - один, -
               Подвинься, Зин!..

- Ой, Вань, гляди, какие карлики!
В джерси одеты, не в шевьет, -
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет.

       А у тебя, ей-богу, Вань,
       Ну все друзья - такая рвань
       И пьют всегда в такую рань
               Такую дрянь!

- Мои друзья - хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи, -
А гадость пьют - из экономии:
Хоть поутру - да на свои!

       А у тебя самой-то, Зин,
       Приятель был с завода шин,
       Так тот - вообще хлебал бензин, -
               Ты вспомни, Зин!..

- Ой, Вань, гляди-кось - попугайчики!
Нет, я, ей-богу, закричу!..
А это кто в короткой маечке?
Я, Вань, такую же хочу.

       В конце квартала - правда, Вань, -
       Ты мне такую же сваргань...
       Ну что "отстань", опять "отстань",
               Обидно, Вань!

- Уж ты б, Зин, лучше помолчала бы -
Накрылась премия в квартал!
Кто мне писал на службу жалобы?
Не ты?! Да я же их читал!

       К тому же эту майку, Зин,
       Тебе напяль - позор один.
       Тебе шитья пойдет аршин -
               Где деньги, Зин?..

- Ой, Вань, умру от акробатиков!
Гляди, как вертится, нахал!
Завцеха наш - товарищ Сатиков -
Недавно в клубе так скакал.

       А ты придешь домой, Иван,
       Поешь и сразу - на диван,
       Иль, вон, кричишь, когда не пьян..
               Ты что, Иван?

- Ты, Зин, на грубость нарываешься,
Все, Зин, обидеть норовишь!
Тут за день так накувыркаешься...
Придешь домой - там ты сидишь!

       Ну, и меня, конечно, Зин,
       Все время тянет в магазин, -
       А там - друзья... Ведь я же, Зин,
               Не пью один!

1973

Хорошо, что за ревом не слышалось звука,
Что с позором своим был один на один:
Я замешкался возле открытого люка -
И забыл пристегнуть карабин.

Мой инструктор помог - и коленом пинок -
Перейти этой слабости грань:
За обычное наше: "Смелее, сынок!"
Принял я его сонную брань.

       И оборвали крик мой,
       И обожгли мне щеки
       Холодной острой бритвой
       Восходящие потоки.
       И звук обратно в печень мне
       Вогнали вновь на вдохе
       Веселые, беспечные
       Воздушные потоки.

Я попал к ним в умелые, цепкие руки:
Мнут, швыряют меня - что хотят, то творят!
И с готовностью я сумасшедшие трюки
Выполняю шутя - все подряд.

       И обрывали крик мой,
       И выбривали щеки
       Холодной острой бритвой
       Восходящие потоки.
       И кровь вгоняли в печень мне,
       Упруги и жестоки,
       Невидимые встречные
       Воздушные потоки.

Но рванул я кольцо на одном вдохновенье,
Как рубаху от ворота или чеку.
Это было в случайном свободном паденье -
Восемнадцать недолгих секунд.

А теперь - некрасив я, горбат с двух сторон,
В каждом горбе - спасительный шелк.
Я на цель устремлен и влюблен, и влюблен
В затяжной, неслучайный прыжок!

       И обрывают крик мой,
       И выбривают щеки
       Холодной острой бритвой
       Восходящие потоки.
       И проникают в печень мне
       На выдохе и вдохе
       Бездушные и вечные
       Воздушные потоки.

Беспримерный прыжок из глубин стратосферы -
По сигналу "Пошел!" я шагнул в никуда, -
За невидимой тенью безликой химеры,
За свободным паденьем - айда!

Я пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,
Хоть условья паденья не те.
Но и падать свободно нельзя - потому,
Что мы падаем не в пустоте.

       И обрывают крик мой,
       И выбривают щеки
       Холодной острой бритвой
       Восходящие потоки.
       На мне мешки заплечные,
       Встречаю - руки в боки -
       Прямые, безупречные
       Воздушные потоки.

Ветер в уши сочится и шепчет скабрезно:
"Не тяни за кольцо - скоро легкость придет..."
До земли триста метров - сейчас будет поздно!
Ветер врет, обязательно врет!

Стропы рвут меня вверх, выстрел купола - стоп!
И - как не было этих минут.
Нет свободных падений с высот, но зато
Есть свобода раскрыть парашют!

       Мне охлаждают щеки
       И открывают веки -
       Исполнены потоки
       Забот о человеке!
       Глазею ввысь печально я -
       Там звезды одиноки -
       И пью горизонтальные
       Воздушные потоки.

1973

Я бодрствую, но вещий сон мне снится.
Пилюли пью - надеюсь, что усну.
Не привыкать глотать мне горькую слюну:
Организации, инстанции и лица
Мне объявили явную войну -
За то, что я нарушил тишину,
За то, что я хриплю на всю страну,
Затем, чтоб доказать - я в колесе не спица,
За то, что мне неймется, за то, что мне не спится,
За то, что в передачах заграница
Передает блатную старину,
Считая своим долгом извиниться:
"Мы сами, без согласья..." - Ну и ну!
За что еще? Быть может, за жену -
Что, мол, не мог на нашей подданной жениться,
Что, мол, упрямо лезу в капстрану
И очень не хочу идти ко дну,
Что песню написал, и не одну,
Про то, как мы когда-то били фрица,
Про рядового, что на дзот валится,
А сам - ни сном ни духом про войну.
Кричат, что я у них украл луну
И что-нибудь еще украсть не премину.
И небылица догоняет небылица.
Не спится мне... Ну, как же мне не спиться!
Не, не сопьюсь, - я руку протяну
И завещание крестом перечеркну,
И сам я не забуду осениться,
И песню напишу, и не одну,
И в песне я кого-то прокляну,
Но в пояс не забуду поклониться
Всем тем, кто написал, чтоб я не смел ложиться!
Пусть даже горькую пилюлю заглотну.

1973

"Богиня! Афродита!
       Или что-то в этом роде...
Ах, жизнь моя разбита!
       Прямо здесь, на пароходе.
Склоню от восхищения
       Пред красотой такою
Дрожащие колени я
       С дрожащей головою".

       "Ну что он ходит как тень,
       Твердит одну дребедень..."
       "Возьми себе мое трепещущее сердце!"
       "Нас не возьмешь на авось!
       На кой мне сердце сдалось?"
       "...Тогда экзотику и страсти де ла Перца".

"Какая де ла Перца?
       Да о чем вы говорите?
Богиню надо вам? -
       Так и идите к Афродите.
Вас тянет на эротику -
       Тогда сидите дома.
А кто это - экзотика?
       Я с нею не знакома!"

       "Я вас, синьора, зову
       В волшебный сон наяву
       И предлагаю состояние и сердце.
       Пойдем навстречу мечтам!"
       "А кем вы служите там?"
       "Я - вице-консул Мигуэлло де ла Перца".

"Я не бегу от факта,
       Только вот какое дело:
Я с консулам как-то
       Раньше дела не имела.
А вдруг не пустят в капстрану
       И вынесут решенье:
Послать куда подальше - ну
       А консула в три шеи..."

       "Не сомневайтесь, мадам!
       Я всех продам, все отдам,
       И распахнется перед вами рая дверца.
       Я вас одену, мадам,
       Почти как Еву Адам
       В стране волшебной Мигуэлло де ла Перца".

"Вы милый, но пройдоха!
       А меня принарядите -
И будет просто плохо
       Этой вашей Афродите.
Но я не верю посулам:
       Я брошу все на свете -
А вдруг жена у консула,
       И - даже хуже! - дети?"

       "Ах, что вы, милая мисс!.."
       "Но-но, спокойно! Уймись!"
       "Я напишу для вас симфонию и скерцо!
       Удача вас родила..."
       "Ах черт! Была не была!
       Валяйте! Едем в Мигуэллу де ла Перца".

1973

Реет
       над темно-синей волной
               неприметная стайка,
Грустно,
       но у меня в этой стае попутчиков нет,
Низко
       лечу, отдельно от всех,
               одинокая чайка,
И скользит подо мной
Спутник преданный мой -
               белый мой силуэт.

       Но слабеет, слабеет крыло,
       Я снижаюсь все ниже и ниже,
       Я уже отраженья не вижу -
       Море тиною заволокло.

       Неужели никто не придет,
       Чтобы рядом лететь с белой птицей?
       Неужели никто не решится?
       Неужели никто не спасет?

Силы
       оставят тело мое,
               и в соленую пыль я
Брошу
       свой обессиленный и исстрадавшийся труп...
Крылья
       уже над самой водой,
               мои бедные крылья!
Ветер ветреный, злой
Лишь играет со мной,
               беспощаден и груб.

       Неужели никто не придет,
       Чтобы рядом лететь с белой птицей?
       Неужели никто не решится?
       Неужели никто не спасет?

       Бьется сердце под левым плечом,
       Я спускаюсь все ниже и ниже,
       Но уже и спасителя вижу -
       Это ангел с заветным ключом.

Ветер,
       скрипач безумный, пропой
               на прощанье сыграй нам!
Скоро
       погаснет солнце и спутник мой станет незрим,
Чайка
       влетит в пучину навек
               к неразгаданным тайнам.
Я в себе растворюсь,
Я навеки сольюсь
               с силуэтом своим.

       Но слабеет, слабеет крыло,
       Я снижаюсь все ниже и ниже,
       Я уже отраженья не вижу -
       Море тиною заволокло.

       Бьется сердце под левым плечом,
       Я спускаюсь все ниже и ниже,
       Но уже и спасителя вижу -
       Это ангел с заветным ключом.

Рядом
       летит невидимо он,
               незаметно, но - рядом,
Вместе
       В волшебном тихом гнездовье отыщем жилье.
Больше
       к холодной мутной воде
               мне снижаться не надо:
Мы вдвоем, нет причин
Мне искать средь пучин
               отраженье свое.

1973

Все, что тривиально,
И все, что банально,
Что равно- и прямопропорционально -
Все это корежит чечетка, калечит,
Нам нервы тревожит: чет-нечет, чет-нечет.

       В забитые уши врывается четко,
       В сонливые души лихая чечетка.
       В чечеточный спринт не берем тех, кто сыт, мы.
       Чет-нечет, чет-нечет, ломаются ритмы.

               Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,
               Где полагается - там чечетка.
               Брак не встречается.
                       Темп рвет-мечет.
               Брэк!
                       Чет-нечет!
               Жжет нам подошвы, потолок трепещет.
               Чет-
                       нечет!

Эй, кто там грозит мне?
Эй, кто мне перечит?
В замедленном ритме о чем-то лепечет?
Сейчас перестанет - его изувечит
Ритмический танец, чет-нечет, чет-нечет!

       Кровь гонит по жилам не крепкая водка -
       Всех заворожила шальная чечетка.
       Замолкни, гитара! Мурашки до жути!
       На чет - два удара, и чем черт не шутит!

               Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,
               Где полагается - там чечетка.
               Брак не встречается.
                       Темп рвет-мечет.
               Брэк!
                       Чет-нечет!
               Жжет нам подошвы, потолок трепещет.
               Чет-
                       нечет!

Спасайся, кто может!
А кто обезножит -
Утешься: твой час в ритме правильном прожит.
Под брэк, человече, расправятся плечи,
И сон обеспечит чет-нечет, чет-нечет.

       Изменится ваша осанка, походка.
       Вам тоже, папаша, полезна чечетка!
       Не против кадрили мы проголосуем,
       Но в пику могиле чечетку станцуем.

               Брэк! Барабан, тамтам, трещотка,
               Где полагается - там чечетка.
               Брак не встречается.
                       Темп рвет-мечет.
               Брэк!
                       Чет-нечет!
               Жжет нам подошвы, потолок трепещет.
               Чет-
                       нечет!

1973

Дорога сломала степь напополам,
И неясно - где конец пути.
По дороге мы идем по разным сторонам
И не можем ее перейти.

       Сколько зим этот путь продлится?
       Кто-то должен рискнуть, решиться!
       Надо нам поговорить - перекресток недалек,
       Перейди, если мне невдомек.

Дорога, дорога поперек земли -
Поперек судьбы глубокий след.
Многие уже себе попутчиков нашли
Ненадолго, а спутников - нет.

       Промелькнет как беда ухмылка,
       Разведет навсегда развилка...
       Где же нужные слова, кто же первый их найдет?
       Я опять прозевал переход.

Река - избавленье послано двоим,
Стоит только руку протянуть...
Но опять, опять на разных палубах стоим,
Подскажите же нам что-нибудь!

       Волжский ветер хмельной и вязкий,
       Шепчет в уши одной подсказкой:
       "Время мало, торопись и не жди конца пути".
       Кто же первый рискнет перейти?

1973

Спи, дитя! Май беби, бай!
Много сил скопи.
Ду ю вонт ту слип? - Отдыхай,
Улыбнись и спи!

       Колыбельной заглушен
       Посторонний гул.
       Пусть тебе приснится сон,
       Что весь мир уснул.

Мир внизу, а ты над ним
В сладком сне паришь.
Вот Москва, древний Рим
И ночной Париж...

       И с тобою в унисон
       Голоса поют.
       Правда, это только сон,
       А во сне - растут.

Может быть, - все может быть! -
Ты когда-нибудь
Наяву повторить
Сможешь этот путь.

       Над землею полетишь
       Выше крыш и крон...
       А пока ты крепко спишь -
       Досмотри свой сон.

1973